Битва Стихий. - Страница 49

— Пандарены не вернутся в Азерот, — сказал Кейган-Лу.

Брови Тариона взлетели вверх, но он сдержался. Только метнул удивленный взгляд Джайне. Она легко пожала плечами в ответ.

— История не должна повторяться. Это слова Аспекта Времени, — продолжал Кейган-Лу. — Пандарены не вернутся в Азерот. Никогда более. Мы должны принять нашу гибель здесь, вместе с нашими домом -нашим островом. Мы станем частью Азаро-Ты. Тарион подарил нам венке. Подарил нам спасение.

Джайна ждала. И дождалась.

Пандарены заговорили разом. Как она и предполагала, они не разделяли горячего желания Кейгана-Лу погибнуть здесь и сейчас, от яда, не дожидаясь Пустоты или мирмидонов. Джайна встретилась глазами с растерянной Шаей. У могилы старшего сына старейшина племени сообщил ей о добровольной гибели ее младших детей и ее самой. Какая жестокость. На что рассчитывал Кейган-Лу? Что одно лишь упоминание имени Ноздорму, заставит пандаренов безоговорочно идти на смерть?

Глаза Тариона горели праведным гневом. Ему все сложнее было сдерживаться. Кажется, он был совершенно уверен в их спасении. Что же он задумал? Что смог он, чего не добился никто из них?

Волны с неистовством бились одна за другой за его спиной, заливая даже выступ, на котором он стоял. На какое-то мгновение Тарион даже показался Джайне частью этой разбушевавшейся стихии. Он хмурился, а волны все с большим рвением таранили горный массив за его спиной.

Тарион недовольно покачал головой. И Джайна поняла, что он ведет с кем-то бессловесный разговор. С кем-то иным.

Возможно, она бы не догадалась. Если бы не видела раньше, как менялся в лице Нелтарион, когда Зов Древнего звучал в его сознании. Какими отрешенными, невидящими становились его глаза.

Пандарены все еще спорили. Джайна хорошо помнила их традиции — ни одно решение не может быть принято, пока оно не будет одобрено всеми членами племени. Кейган-Лу не мог не учесть необходимого для переговоров времени, он не был глупцом. Сейчас седой пандарен терпеливо выслушивал каждого, кивал и передавал слово следующему. Но Джайна понимала, что последний довод, самый весомый, который склонит общественное мнение в его сторону, он все еще не произнес. Приготовленное с вопиющими нарушениями венке все еще находилось в чане, все еще ждало своего часа.

Джайна вся превратилась в слух, когда Кейган-Лу вновь заговорил. Уверенно, медленно, так говорят убежденные с самого начала в своей правоте и победе. Тарион все еще вел напряженный внутренний диалог. Недовольный океан отвечал ему взрывами брызг.

— Хейдив-Ли, — начал седой пандарен, — помните ли вы тот вечер, когда Ноздорму забрал с собой младенца, каким был тогда Тарион?

Джайна заметила, как, услышав имя мужа, Шайя вздрогнула. Меньше всего пандаренке хотелось, чтобы ее муж был тем, кто согласится с напором доказательств Кейгана-Лу.

— Отчетливо помню, — кивнул Хейдив-Ли.

— Вы помните любимую присказку Вневременного?

Эти слова помнил каждый, кому довелось встретить на своем жизненном пути бронзового дракона. «Не прощаемся», — обычно говорил Ноздорму тем, с кем ему вновь суждено было встретится. С теми, кто был обречен на скорую гибель, Вневременный, как правило, прощался. «Прощай, Джайна Праудмур», — сказал ей бронзовый дракон, когда, будучи беременной, она оказалась вместе с ним в Пандарии. По мнению Ноздорму, она не должна была выжить. Но она стояла здесь, рядом с сыном, и все еще не собиралась сдаваться.

А судя по лицам пандаренам, Кейгану-Лу было не занимать умения убеждать. Джайна сверлила взглядом Хейдива, и тот все же ответил:

— Забирая Тариона, Ноздорму сказал мне «Не прощаемся, Хейдив-Ли».

— Верно, — кивнул седой пандарен.

— Вы все еще ждете Ноздорму? — это не выдержал Тарион. — Но это безумие!

— Некоторые и телепатическое общение считают безумством, — парировал Кейган-Лу. — Но это не мешает тебе вести разговор за нашими спинами, Тарион. Чей Зов ты слышишь? Какие видения открываются твоему сознанию в эти мгновения?

Тариону понадобилось несколько мгновений, чтобы справиться с ошеломлением. Потом он сказал:

— Вам не понравится мой ответ, Кейган-Лу.

— Тарион, Ноздорму говорил, что спустя время, ты вернешься к нам, в Пандарию. Правда, он обещал, что вернется вместе с тобой, поэтому в тот вечер он не прощался. Этого, увы, не произошло. Вневременный предупреждал меня о возможных отклонениях в течение событий, лишь главное оставалось неизменным. Ты подарил нам венке, когда Пустота стерла Бронзовую гору. Ты, пусть и сам, но оказался в Пандарии. Ты действительно тот единственный шанс Азерота. Но ты не вернешься в тот мир. Твоя миссия иная. Похоже, Ноздорму не рассказал тебе этого. Когда мы обратимся к Матери Всего Живого, твой Зов станет сильнее. Ты поймешь, для чего был рожден. Поймешь, как именно поможешь этому миру. Пандарены отдадут свои жизни ради этого.

Кейган-Лу вел нечестную игру, используя пророчества о спасении и гибели целых миров. И этому было очень тяжело противостоять. Джайна сжала кулаки. Стирающий остров Пустота, пророчества Ноздорму, близость яда — все вело к неминуемой гибели Тариона.

Но кое-что Кейган-Лу явно не учел. Того, что произошло с Тарионом этим утром. За считанные часы он стал другим. И он знал то, о чем никто из них и не догадывался. О шансе на спасение.

Тарион поглядел в океан. Прищурился, будто что-то разглядел на его бушующей поверхности.

Тогда Кейган-Лу воспользовался последним доводом:

— Тарион, только так ты сможешь спасти своего отца.